Начать сначала
Виталий Ефимович Лазаренко. Клоун Виталий Ефимович Лазаренко. Цирковой артист Виталий Ефимович Лазаренко. Актёр кинематографа Виталий Ефимович Лазаренко. «Первый Красный Народный Шут»
Рассказчиком Лазаренко был отменным. Репризы и клоунады разыгрывал в лицах, искусно мимируя, меняя интонации, и сумел увлечь гостя, интерес которого к юмору и сатире, как он понял, был профессиональным. Играя, мельком взглядывал на Владимира Владимировича: нет, слушает, и вроде внимательно, правда с каким-то ироническим выражением. Решил прочитать «Пословицы». Вдруг понравится. Этот номер он исполнял с огромным успехом в шестнадцатом году.

— Начинал я его, Владим Владимыч, небольшим рифмованным вступлением, в духе раешника: «В наше тяжелое время военное, что было дешево — стало вдруг ценное». А дальше говорилось, что в эти тревожные дни многое изменилось, в том числе и пословицы. Вот, к примеру: «Курица не птица, а попробуйте-ка прицениться…»

Маяковский удовлетворенно хмыкнул.

— Устарела в наши дни и пословица «что посеял, то и жни», вместо нее: «посеешь денег тьму за сутки, а все не сыт, ворчит в желудке»; «тише едешь, дальше будешь — от дверей магазина, стоя в очереди...»; «на чужой каравай рта не разевай, поскольку ныне все стало дороже втрое, поневоле рот разинешь на имущество чужое...» И далее в том же духе.

— Стишата — дрянь! — прокомментировал поэт и уточнил: — В своем большинстве. Но в шестнадцатом это была, конечно, пальба картечью.

Среди многих клоунад, реприз и шуток, которые Лазаренко рассказал поэту, был и номер «Картинки». Начинался он так: выходил рыжий и нес под мышкой большую папку. Шпрех спрашивал: «Господин клоун, далеко ли собрались?» — «Я теперь не клоун, а художник: пеку картины, как пирожник, заправский я специалист, на злобу дня карикатурист». И показывал крупные рисунки, сопровождая их двумя-четырьмя строчками стихотворного текста. Например: «Вот алкогольный воевода — союзник «Русского народа». И доставал из папки портрет винозаводчика Челышева. А то еще говорил: «Просвещать деревню стали: вместо книг ей вот что дали» (показывал изображение бутылки водки). Следующий рисунок предварялся словами: «Скачки, клубы и бега обирают донага. Туда на рысаках несутся, обратно этак вот плетутся». И показывал господина без штанов, но в шляпе и пенсне.

Слушал Маяковский заинтересованно и даже, казалось, нетерпеливо. Наконец заговорил, оживляясь, что эта форма представляется ему любопытной. Нечто подобное он делает сейчас в «Окнах РОСТА». Вы наверняка их видели. И вдруг спохватился: да, на днях он же раздавал в Кремле курсантам и красноармейцам, уходившим на фронт, «Советскую азбуку».

— Постойте, постойте, пожалуй, такая штука вполне подошла бы для арены. Там вот в чем дело: были рисунки, а под ними — политические эпиграммы. На каждую букву алфавита.

Поэт прочитал вслух несколько строк из «Азбуки». Лазаренко сразу же увидел в этом приеме большие возможности и загорелся: а нельзя ли сделать вариант для цирка? Отчего же, можно. Пусть Виталий Ефимович зайдет к нему в мастерскую РОСТА. Знает ли, где это? Ну вот и отлично. Денька этак через три...

 

 

В просторной плакатной мастерской на Малой Лубянке пахло клеем и табаком. На полу, замусоренном окурками, лежал крупный мужчина, окруженный банками с краской, и трафаретил большой плакат. Это был художник Черемных.

Маяковский из дальнего угла приветствовал пришедшего, шутейно подражая арбитру французской борьбы, он провозгласил трубным, прямо-таки шаляпинским басом обычное объявление перед парадом-алле: «Прибыли и записа-а-ались следующие борцы профессионалы: чемпион прыжков и смехачества Виталий Лазаре-е-енко — До-о-онбасс!» Широко улыбнулся и пригласил подойти.

Перешагивая через листы, устлавшие пол, Виталий приблизился к Маяковскому. Тот уверенно набрасывал широким плотницким карандашом фигуру матроса с винтовкой наперевес.

Поэт был в хорошем расположении духа. «Он усадил меня на стул,— вспоминает Лазаренко,— вынул из кармана текст и тут же начал читать. Антре мне очень понравилось. Мы сделали несколько поправок. Я забрал также сделанные Маяковским для «Азбуки» картинки».

Радостный и возбужденный, артист шагал по улице, сосредоточенно размышляя об удачном номере и его авторе. Такой талант, а вот поди ж, не погнушался черной работы. Другие только кричат о помощи Республике Советов, а этот засучил рукава и наворачивает. Каменский рассказывал: пропадает тут дни и ночи: и сочиняет и сам же рисует.

Каждый бы так для революции старался...

Дней через десять Лазаренко выступил с этим номером, имевшим большой успех.

Что же представляла собой «Азбука» Маяковского, показанная на арене Второго московского цирка осенью 1919 года? Серия лаконичных и броских рисунков, хорошо различимых даже с галерки, сопровождалась короткими хлесткими двустишиями, написанными образным языком, порой афористично. «Азбука» имела двойное воздействие: то, что слышало ухо, подкреплялось зрительным впечатлением и воспринималось как единое целое. Она была доступна каждому, даже малограмотному, и говорила о том, что волновало, чем жил в эти дни борющийся народ. Поэт и клоун призывали, агитировали, бичевали и высмеивали. «Азбука» запоминалась и убеждала.

Вскоре после премьеры актер нащупал прием выразительной демонстрации «Азбуки». Рисунок он держал в левой руке за самый край, вскидывая над головой и давая публике хорошо рассмотреть его, а правой энергично жестикулировал. Стихи читал приподнятым тоном, темпераментно и напористо, обращался, как привык, главным образом к галерке, ко всем четырем ее секторам. Подвижный, живой, легкий, клоун-глашатай поминутно поворачивался во все стороны. Выходить с этим номером он любил, одно мешало — неудобный костюм, сделанный незадолго до того по эскизу художника Павла Кузнецова. Просторный, словно не по росту балахон Пьеро, сшитый из атласа, сковывал и раздражал, непомерно широкие рукава делали движения куцыми, голова «утопала» в пышном жабо. В этом костюме, который Лазаренко называл «поповской рясой», он казался приземистым и нескладным.

В творческой биографии клоуна «Азбука» заняла особое место. Исполняя ее, он почувствовал, что нашел линию сценического поведения, пока еще, правда, пунктирную, развивая которую он и создаст впоследствии свою неповторимую манеру.

Рудольф Славский
«Виталий Лазаренко»

 

 

Другие виды:

[x] [x] [x] [x]

Посмотреть на карте: 55.725141; 37.555458